3 декабря 2019
⏳ 2019.12.03 (вт)
? день постный
? подвижный годовой круг:
• 25я седмица (неделя) после Пятидесятницы (глас 7й)
• вторник
☀️ неподвижный годовой круг:
• 3 декабря (20 ноября)
• Рождественский пост
• мч. Дасия Доростольского (284–305)
• мчч. Евстафия, Феспесия, Анатолия (312)
• сщмч. Нирсы и мч. Иосифа, сщмчч. Иоанна, Саверия, Исакия, Ипатия, мчч. Азата, Сасония, мцц. Феклы, Анны и др. (343)
• свт. Прокла Константинопольского (446–447)
• Прп. Григория Декаполита (ок. 842)
• Прп. Диодора Юрьегорского (1633)
• Сщмчч. Алексия (Аманова), Александра (Сахарова), Владимира (Медведюка), Иоанна (Заболотного), Алексия (Никатова), Василия (Канделяброва), Николая (Зеленова), Иоанна (Сарва), Емилиана (Панасевича), Николая (Покровского), прмчч. Арсения (Дмитриева), Евтихия (Качура), Илариона (Писарца), прмцц. Иоанникии (Кожевниковой) (1937), Татианы (Фомичевой) (после 1937)
☦️
Святой мученик Дасий жил в III веке в городе Доростоле на Дунае. Жители города готовились к празднику в честь языческого бога Сатурна. По обычаю за 30 дней до праздника язычники выбирали прекрасного юношу, одевали его в роскошные одежды, оказывали ему царские почести, а в день праздника приносили в жертву богу. Выбор сограждан пал на святого Дасия, так как в городе не было юноши красивее его. Узнав об этом, святой сказал: «Если мне суждено умереть, то лучше умереть за Христа как христианину». Он открыто исповедал перед согражданами свою веру во Христа, обличил их злочестие и заблуждения и многих из них обратил ко Христу. За это по повелению императоров Диоклитиана (284–305) и Максимиана (284–305) после жестоких мук он был обезглавлен.
☦️
Святые мученики Евстафий, Феспесий и Анатолий, уроженцы города Гангр, были детьми богатого купца. Крещены епископом Анфимом Никомидийским. Мученически скончались в Никее, перенеся жесточайшие пытки († 312).
☦️
Священномученики Нирс, епископ, и Иосиф, ученик его, Иоанн, Саверий, Исакий и Ипатий, епископы Персидские; мученики Азат скопец, Сасоний, Фекла, Анна и многие другие мужи и жены, в Персиде пострадавшие, были казнены во время гонения на христиан в Персии при царе Сапоре II.
Святитель Нирс и его ученик мученик Иосиф были обезглавлены; святитель Иоанн побит камнями. Та же участь постигла и святителей Исакия и Ипатия. Святитель Саверий скончался в темнице, и после смерти ему отрубили голову. Мученика Азата скопца задушил один пресвитер-отступник. Пытки, мучения и смерть за Христа претерпели также мученики Сасоний, Фекла, Анна и многие другие мужчины и женщины († 343).
☦️
Святитель Прокл, архиепископ Константинопольский, с юных лет все свое время отдавал молитве и изучению Священного Писания. Господь удостоил его великого счастья быть учеником святителя Иоанна Златоуста († 407, память 13 ноября), который рукоположил его сначала в сан диакона, а затем в сан пресвитера. Святой Прокл был свидетелем явления апостола Павла святителю Иоанну Златоусту. От своего учителя святой Прокл получил глубокие знания Священного Писания, научился в совершенной форме излагать мысли.
После изгнания и смерти святителя Иоанна Златоуста святой Прокл был рукоположен святым патриархом Константинопольским Сисинием (426–427) в сан епископа города Кизика, но под влиянием еретиков-несториан паства изгнала своего святителя. Тогда святой Прокл вернулся в столицу и проповедовал Слово Божие в храмах Константинополя, укрепляя слушателей в православной вере, обличая злочестивых еретиков. По смерти святителя патриарха Сисиния святитель Прокл был возведен во архиепископа. Став патриархом Константинопольским, управлял Церковью в течение двенадцати лет (434–447). Стараниями святителя Прокла при святом царе Феодосии II (408–450) из Коман в Константинополь были перенесены мощи святителя Иоанна Златоуста.
Во время патриаршества Прокла империю постигло разрушительное землетрясение, продолжавшееся несколько месяцев. В Вифинии, Геллеспонте, Фригии рушились города, исчезали с лица земли реки, в безводных прежде местах возникали губительные наводнения. Константинопольцы во главе с патриархом и императором выходили из города и совершали молебны о прекращении невиданного по силе бедствия. Во время одного молебна из толпы был невидимой силой поднят в воздух мальчик и унесен на такую высоту, где человеческий взгляд уже не мог его видеть. Затем целым и невредимым отрок был опущен на землю и рассказал, что там, в вышине, он слышал и видел, как Ангелы, славя Бога, поют: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный». Весь народ запел Трисвятую молитву, присоединив к ней: «помилуй нас» – и землетрясение прекратилось. Эту молитву Православная Церковь поет за богослужением и до сего дня.
Константинопольская паства любила своего патриарха за его подвижническую жизнь, за его заботу об обездоленных и за его проповеди. До наших дней дошли многие творения святителя. Наибольшей известностью пользуются направленные против несториан два Слова святителя в похвалу Божией Матери и четыре Слова на Рождество Христово, излагающие православное учение о Воплощении Сына Божия. Всеобщее уважение снискала деятельность святого патриарха по устройству благочиния во всех церковных делах. Окруженный любовью и почетом, Прокл отошел ко Господу в преклонном возрасте († 446–447).
☦️
Преподобный Григорий Декаполит родился в г. Иринополе в Десятиградии (по-гречески Декаполь) в благочестивой христианской семье. Еще в юности он хорошо изучил Слово Божие и вверил ум свой к Богу. Уйдя в монастырь, он по благословению настоятеля поселился в уединенной пещере в глубокой отвесной расселине. Здесь преподобный Григорий претерпевал великое беспокойство от демонов, которые всячески озлобляли и искушали его, стараясь прогнать его из их жилища. Но он имел великое дерзновение ко Господу и, согласно имени своему, был бодрствующим, так что враг и во сне не мог действовать на его воображение и помыслы.
Однажды ночью ему явился в видении Ангел Господень, вручивший святому пламенный меч для поражения всей силы бесовской и для отсечения от Церкви еретических мудрований, а от сердца – греховных страстей. Достигнув чистоты сердечной, преподобный Григорий удостоился слышать Ангельское пение во славу Святой Троицы, – так он был угоден Богу и Ангелам. Для противодействия ереси иконоборчества преподобный Григорий покинул монастырь и отправился в Константинополь. Святой сохранил чистоту православия и в словах, и в делах, многие города очистил от скверны иконоборчества, убеждая и даже самую кровь пролить за святые иконы. Его учениками были Иосиф песнописец и преподобный Иоанн. В столице он и скончался (ок. 842 г.). Нетленные мощи его находятся в Румынии.
☦️
Преподобный Диодор Юрьегорский (Дамиан) родился в селе Турчасово на реке Онеге. Родители его – Иерофей и Мария – назвали сына Диомидом. Пятнадцатилетним юношей он отправился на богомолье в Соловецкий монастырь и остался там послушником. Здесь же он в 19 лет принял постриг от игумена Антония, жил с отшельниками на пустынных островах, а затем удалился на Водл-озеро. Семь лет прожил он там в подвигах вместе с учеником своим Прохором. Решив основать монастырь во имя Пресвятой Троицы на Юрьевой горе, преподобный отправился в Москву, где получил разрешение от царя Михаила Феодоровича (1613–1645) и деньги на строительство монастыря от матери царя, старицы-инокини Марфы. Незадолго до своей кончины преподобный Диодор должен был по делам обители поехать в Каргополь. Прощаясь с братией, он предсказал свою скорую смерть. Скончался и был погребен в Каргополе († 27 ноября 1633 года). Через два года его нетленное тело было перенесено в Троицкую обитель и похоронено на южной стороне соборного храма. Память преподобного Диодора совершается 20 ноября, так как преставление совпадает с празднеством Божией Матери ради Ее иконы Знамения.
☦️
Священномученик Алексий родился 9 февраля 1870 года в городе Касимове Рязанской губернии в семье псаломщика Иоанна Аманова, три сына которого впоследствии стали священниками.
Два года Алексей Аманов обучался в Рязанской Духовной семинарии. После заключения брака с Серафимой Андреевной Анохиной он был рукоположен в сан священника.
С 1914 по 1927 год отец Алексий служил в селе Балыки Почепского района Брянской области. В самом начале 1920-х годов произошел в селе случай. Во двор священника однажды въехало несколько всадников. Зашли в дом. В разговоре с отцом Алексием один из них сказал, чтобы он никуда не уходил, что они через час вернутся и его публично расстреляют. После этого они уехали.
Отец Алексий вышел в сад, где начал молиться. Весть о случившемся быстро разнеслась по селу, и люди стали собираться к дому священника, чтобы защитить его, что им и удалось.
В 1927 году отец Алексий перешел служить в Московскую епархию. Поскольку в Зарайске проживали сестры его жены, он попросил, чтобы ему разрешили служить в этом городе. Священноначалием он был назначен настоятелем в Никольский храм села Маслово, где прослужил до 1930 года.
1 декабря 1930 года он был переведен в Спасский храм города Зарайска. 24 ноября 1931 года отец Алексий был возведен в сан протоиерея. В 1935 году протоиерея Алексия Аманова назначили настоятелем Ильинского храма в том же городе, где он прослужил до своего ареста.
Супруга отца Алексия Серафима Андреевна была регентом в храме. Ильинская церковь была маленькая и располагалась на окраине города. Доход в храме был невелик, однако с Божией помощью удавалось вовремя платить налоги, которые безбожная власть налагала на церковь. Нередко внуки священника ходили по храму с тарелкой, собирая подаяние богомольцев.
Порой семья священника голодала. Старшие внуки отца Алексия, десятилетний Василий и семилетняя Зоя, весной бродили по оттаявшим картофельным полям. В вязкой сырой земле дети искали гнилую прошлогоднюю картошку. Они с большим удовольствием ели картофельные дранки, которые приготавливала из принесенного картофеля Серафима Андреевна.
Зимой не хватало сена, чтобы прокормить козу; Василий и Зоя в торговый день шли с мешками на базарную площадь, чтобы там набрать хоть сколько-нибудь сена. Отец Алексий, провожая их, предупреждал: «Из-под морды лошади сено не сметь брать, иначе хозяин ударит вас кнутом».
Лошади у священника не было, на все требы в любую погоду он ходил пешком, а на Пасхальной неделе несколько дней посещал дома прихожан. Еще в Балыках отец Алексий получил травму ноги. Молодой жеребенок ударил его передним копытом по колену, отчего произошел излом коленного сустава. В начале 1930-х годов отец Алексий заболел глаукомой, левым глазом он практически ничего не видел.
В 1930 году хозяйство священника было записано как кулацкое. Ночью в дом явилось несколько человек, которые предъявили документ о раскулачивании. Пришедшие начали выносить из дома вещи. Внучка отца Алексия Зоя, жившая в то время в доме священника, от шума проснулась. Серафима Андреевна просила оставить перовый матрасик, на котором лежала маленькая девочка, однако одна из пришедших женщин выдернула его и унесла с собой.
В дом к священнику часто приходили люди, чтобы получить совет в том или ином житейском деле: как составить письмо в суд, как поступить, к кому обратиться в той или иной сложной ситуации. Отец Алексий, чем мог, старался им помочь, не оставлял в беде, за что очень уважался народом.
Во время беспощадных гонений на Русскую Православную Церковь в конце 1930-х годов безбожные власти поставили перед собой задачу произвести повсеместно массовый арест духовенства и закрытие храмов. По всей стране с новой силой начались аресты и расстрелы священнослужителей и мирян.
В середине ноября 1937 года следователь Зарайского отделения НКВД Крысанов допросил двух человек, которые согласились дать лжесвидетельства против отца Алексия. Одна лжесвидетельница, в частности, показала, что отец Алексий «в сентябре 1937 года высказывался среди населения против советской власти и коммунистов, говорил: антихристова власть опять возвратилась к арестам, в Москве арестовали много священников. Это коммунисты боятся, что их по новой конституции не выберут в советы, поэтому они всю вину кладут на духовенство. Все равно, сколько они ни арестовывай, нас много, да и ведь народ шел за нами, так и пойдет, – они перед народом бессильны».
Другой лжесвидетель показал, что в марте 1937 года отец Алексий ругал сталинскую конституцию и при этом говорил: «…В конституции пишут о свободном вероисповедании, а в действительности этого нет, и верующих под видом всевозможных причин лишают права на отправление религиозных обрядов. Народ требует, чтобы я ходил по домам православных, а советская власть нам этого не разрешает… Я народу везде буду рассказывать, как представители власти нас притесняют, – я как ходил, так и буду ходить. Веру свою православную не брошу…»
Отец Алексий был арестован 24 ноября 1937 года у себя дома. Прощаясь с супругой, он сказал ей: «Спасибо тебе, верной ты была мне женой! Пойду я по стопам Спасителя».
В тот же день протоиерей Алексий был допрошен.
– Следствию известно, что вы среди населения вели контрреволюционную работу. Признаете ли вы это? – спросил следователь.
– Нет, я это отрицаю, это не признаю.
– Следствию известно, что вы среди населения высказывали контрреволюционного характера клевету на советскую власть и пораженческое настроение. Признаете ли это?
– Нет, я это отрицаю, этого не говорил.
– Следствию известно, что вы призывали население не подписываться на заем и высказывали террористическое настроение против коммунистов. Признаете ли это?
– Нет, я это отрицаю, этого не делал.
– Следствию известно, что вы призывали население при выборах в советы голосовать против коммунистов. Признаете ли это?
– Нет, это я отрицаю и виновным себя в контрреволюционной деятельности не признаю.
На этом допрос был закончен. С момента ареста и все время непродолжительного следствия отец Алексий содержался в тюрьме Коломенского района, а затем был переведен в Таганскую тюрьму в Москве.
29 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу.
Протоиерей Алексий Аманов был расстрелян 3 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле. За несколько часов перед смертью фотограф Таганской тюрьмы сфотографировал священника, чтобы при множестве проводимых в те дни расстрелов палач не ошибся.
☦️
Священномученик Владимир родился 15 июля 1888 года на территории современной Польши в городе Луков Седлецкой губернии в благочестивой семье железнодорожного рабочего Фаддея Медведюка. Умирая, отец сказал сыну Владимиру: «Дитя мое, как хотелось бы мне видеть тебя священником или даже псаломщиком, но только служителем Церкви». Сын ответил ему, что это является также и его желанием.
Окончив в 1910 году духовное училище, Владимир служил псаломщиком в Радомском соборе в Польше. Мирное течение жизни было прервано Первой мировой войной, и Владимир Фаддеевич, как и тысячи других, оказался в положении беженца. Приехав в Москву, он познакомился с Варварой Дмитриевной Иванюкович, которая происходила из глубоко верующей семьи из Белоруссии и так же, как и он, была беженкой. В 1915 году они повенчались.
В 1916 году Владимир Фаддеевич был рукоположен во диакона ко храму мученицы Ирины, что на Воздвиженке в Москве. Здесь он прослужил до 1919 года и был рукоположен во священника ко храму Саввинского подворья на Тверской улице. В 1921 году он был назначен настоятелем храма святителя Митрофана Воронежского в Петровском парке в Москве.
С первых дней служения в храме святителя Митрофана отец Владимир стал пытаться наладить приходскую жизнь. В том океане страстей, бед и страданий, который представляла собой в это время советская Россия, для верующих этот приход стал островком любви. Молодой священник ревностно отнесся к своим пастырским обязанностям, и к нему сразу потянулась верующая молодежь, которой он старался привить любовь к православному богослужению и храму. В храм святителя Митрофана часто приезжали хоры из разных церквей, что привлекало многих молящихся и любителей церковного пения, так что бывали случаи, когда храм не мог вместить всех желающих.
Во время разгула обновленчества, когда раскольники при помощи безбожных властей дерзко захватывали храмы, отец Владимир, чтобы избежать такого самочинного захвата, сам запирал после богослужения двери храма и уносил ключи домой. Увидев, что не могут захватить храм без согласия на это священника, обновленцы пригласили отца Владимира к обновленческому епископу Антонину (Грановскому); тот, потребовав у священника ключи от храма, закричал на него:
– Отдай ключи!
– Не отдам, владыка, не отдам! – ответил отец Владимир.
– Убью! Как собаку убью!
– Убейте, – ответил священник. – Перед престолом Божиим мы с вами вместе предстанем.
– Ишь, какой! – сказал епископ Антонин, но настаивать больше не стал. И храм не удалось захватить обновленцам.
В 1923 году отец Владимир был награжден камилавкой. В 1925 году власти арестовали священника и, предъявив ему обвинения, стали угрожать заключением в концлагерь. Освободиться, по их словам, можно было лишь согласившись на сотрудничество с ОГПУ. Отец Владимир дал согласие на это и был освобожден. ОГПУ давало ему какие-то задания, в основном касающиеся Местоблюстителя митрополита Петра, которые он исполнял, но чем дальше, тем больше он входил в разлад с совестью и тем мучительнее переживал свое положение. Ни ревностное служение в храме, ни пастырская добросовестность не могли утишить этой жгучей душевной боли. В конце концов отец Владимир решил прекратить свои отношения с ОГПУ в качестве секретного сотрудника и исповедал грех предательства духовнику. 9 декабря 1929 года следователь ОГПУ вызвал его повесткой в один из кабинетов на Большой Лубянке и потребовал от него объяснений. Отец Владимир заявил ему, что отказывается от дальнейшего сотрудничества. В течение трех суток его уговаривали переменить свое решение, но отец Владимир на это не согласился, заявив, что он все равно уже рассказал обо всем священнику на исповеди. 11 декабря был выписан ордер на его арест, и ему было предъявлено обвинение в «разглашении… сведений, не подлежащих оглашению». 3 февраля 1930 года Коллегия ОГПУ приговорила отца Владимира к трем годам заключения в концлагерь, которое он отбывал на строительстве Беломорско-Балтийского канала.
Семья его в это время была выселена из церковного дома и осталась без крова. Этого всего более опасался священник. Находясь в заключении, он стал усердно молиться преподобному Сергию и его родителям, схимонаху Кириллу и схимонахине Марии, чтобы их молитвами семья нашла себе пристанище. И они нашли себе кров в Сергиевом Посаде. Вначале им помогла в этом Ольга Серафимовна Дефендова, известная в свое время благотворительница, которая в двадцатые годы ухаживала в Николо-Угрешском монастыре за больным митрополитом Макарием (Невским).
В 1930 году на праздник Воздвижения Креста Господня сын отца Владимира Николай пошел в Ильинский храм в Сергиевом Посаде. Когда он подошел к елеопомазанию, настоятель храма отец Александр Маслов сказал ему:
– Я вас, молодой человек, первый раз вижу в нашем храме.
– У нас, батюшка, большое горе, – сказал Николай. – Нас пять человек осталось, папу взяли. Вот мама с Ольгой Серафимовной ходили два дня по городу. Как узнают, что пять человек детей, никто не пускает на квартиру. Не знаем, что делать.
Отец Александр подозвал одну из прихожанок и сказал ей:
– Надежда Николаевна, у вас самих большое горе, вы должны понять и принять эту семью.
– Благословите, – ответила она.
Так они оказались в семье Аристовых; глава семьи, диакон Вознесенской церкви, за несколько месяцев перед этим был арестован и расстрелян. Этот дом стал пристанищем для семьи отца Владимира на многие годы. После окончания в 1932 году срока заключения отец Владимир поселился вместе с семьей в Сергиевом Посаде, а служить ездил в Москву в храм святителя Митрофана. В 1933 году храм был закрыт властями, и отец Владимир получил место в Троицком храме в селе Язвище Волоколамского района.
В 1935 году отец Владимир был возведен в сан протоиерея. В Язвище ему дали для житья небольшую, в два окна, церковную сторожку, куда переехала вся семья. Жить было тесно, но у прихода не было другого помещения. Однажды к ним пришел сосед, живший напротив, и сказал: «Отец Владимир, предлагаю вам свой дом. Живите сколько хотите, мне ни копейки от вас не надо». В доме этого благодетеля семья протоиерея Владимира прожила десять лет.
В то время в Волоколамском районе жили многие из тех, кто вернулся из ссылки и кому было запрещено жить в Москве. Среди других в Волоколамске жил протодиакон Николай Цветков, которого верующие почитали за подвижническую жизнь и прозорливость. Протоиерей Владимир часто ходил к нему для разрешения тех или иных затруднительных вопросов. Однажды протодиакон Николай попросил его послужить ночью у него в доме. Окна были плотно занавешены. Они облачились; было всего несколько человек молящихся. И вдруг во время службы кто-то постучал в окошко. Память о тюремном заключении и лагере была еще свежа, и отец Владимир стал снимать облачение. «Отец Владимир, не малодушествуйте, стойте как стояли. Сейчас мы узнáем», – сказал отец Николай. Оказалось, что это постучал случайный путник, который хотел узнать, как проехать на станцию.
Последний раз отец Владимир пришел к протодиакону Николаю весной 1937 года, чтобы поздравить его с днем тезоименитства. Но тот даже не вышел, только из-за двери сказал: «Христос воскресе!» – и все. Отец Владимир попросил послушницу праведника сказать ему, что это отец Владимир из села Язвище пришел поздравить его с днем Ангела. Она все передала, и отец протодиакон повторил ей: «Скажи ему: воистину воскресе!» Отец Владимир расстроился, так как понял, что это было сказано прозорливым старцем в том смысле, что они больше в этой жизни не встретятся.
Летом 1937 года начались массовые аресты. В ноябре протоиерей Владимир ездил в Москву и, когда вернулся, сказал, что уверен, что его вскоре арестуют. «Не ссылки и смерти я боюсь, – сказал он, – боюсь этапов, когда гонят заключенных по нескольку десятков километров в день, и падающих, обессилевших конвоиры добивают прикладами, и звери потом терзают их трупы».
11 ноября 1937 года в районное отделение НКВД Волоколамска поступила докладная записка о том, что в селе Язвище было проведено собрание, на котором почти не было молодежи. И будто потому ее не было, что сын протоиерея Владимира Николай собрал неподалеку от избы-читальни, где проходило собрание, домовник, и вся молодежь пошла туда. В записке также утверждалось, что к священнику ежедневно приходит до двадцати человек, в основном старух и стариков из разных колхозов Волоколамского и Новопетровского районов. 24 ноября 1937 года был выписан ордер на арест священника.
25 ноября отец Владимир собирался служить заказную заупокойную литургию и накануне вечером, стоя у окна в своей комнате, вычитывал священническое правило. В доме, кроме семьи священника, находились две монастырские послушницы, Мария Брянцева и Татьяна Фомичева, которые после закрытия монастыря жили при Троицкой церкви в Язвище, исполняя послушания псаломщицы и алтарницы. Они в этот вечер помогали супруге священника рубить капусту. Вдруг отец Владимир увидел, что мимо его окна идут председатель сельсовета и милиционер. «Кажется, сейчас за мной придут», – сказал отец Владимир дочери. Через несколько минут они были уже в доме. «Дойдем до сельсовета, надо кое-что выяснить», – сказал один из них. Отец Владимир стал со всеми прощаться, причем сотрудник НКВД нарочито его торопил, говоря, что он скоро вернется. Но отец Владимир знал, что уже никогда не вернется, всех благословил и сказал дочери: «Вряд ли, деточка, мы теперь увидимся». Тогда же вместе с ним были арестованы послушницы Татьяна и Мария.
В тот же день супруга священника Варвара Дмитриевна собрала передачу и понесла в сельсовет, но ее не допустили к мужу, а сказали, что придут к ней вечером с обыском. Поздно ночью пришел тот же сотрудник НКВД и с яростным шумом стал производить обыск. Трещали полки, падали книги. Обыск свелся к тому, что он взял все, что попалось под руку, и побросал без описи в мешки.
Допросы начались почти сразу после ареста. 26 ноября были вызваны председатель сельсовета, участвовавший в аресте священника, секретарь сельсовета и «дежурные свидетели», которые подписали показания, написанные следователем. В тот же день был допрошен протоиерей Владимир.
– Следствие располагает данными, – заявил следователь, – что вашу квартиру часто посещают монашки и верующие из окружающих селений Волоколамского и Новопетровского районов. Дайте показания по этому вопросу.
– Фомичева и Брянцева мою квартиру посещали, но очень редко. Верующие мою квартиру посещают только с требой.
– Следствию известно, что у вас на квартире устраиваются сборища. На сборищах вы обсуждаете политику партии и советской власти.
– Сборищ у меня на квартире никогда не было.
– Следствие располагает данными, что вы среди окружающих вас лиц занимаетесь контрреволюционной и антисоветской агитацией.
– Контрреволюционной и антисоветской агитацией я не занимался.
– Вы показываете ложно. По вашему делу допрошен ряд свидетелей, которые подтверждают вашу контрреволюционную и антисоветскую агитацию. Следствие требует от вас правдивых показаний.
– Еще раз заявляю, что контрреволюционной и антисоветской агитацией я никогда не занимался.
В тот же день были допрошены послушницы Мария Брянцева и Татьяна Фомичева.
Послушница Мария родилась в 1895 году в селе Северово Подольского уезда Московской губернии в семье крестьянина Григория Брянцева. Хозяйство у отца было небольшое – дом с надворными постройками, два сарая, амбар, лошадь и корова. В 1915 году, когда девушке исполнилось двадцать лет, она поступила послушницей в монастырь. После революции подвизалась в Борисоглебском монастыре в Воскресенском уезде до его закрытия в 1928 году. В этом же году она выехала на родину в Подольский район.
Послушница Татиана родилась в 1897 году в селе Надовражное неподалеку от города Истра Московской губернии в семье крестьянина Алексея Фомичева. В 1916 году она поступила послушницей в монастырь и после революции была на послушании в Борисоглебском монастыре. В 1928 году власти закрыли монастырь, и она переехала к родителям в село Надовражное.
В 1931 году власти начали преследовать монахов и монахинь закрытых монастырей. Многие из них, несмотря на закрытие обителей, старались придерживаться в своей жизни монастырского устава. Некоторые поселялись неподалеку от обителей, зарабатывали на пропитание, подобно древним пустынникам, рукоделием, а молиться ходили в ближайшую приходскую церковь.
В начале 1931 года ОГПУ создало «дело» против монахинь Крестовоздвиженского монастыря, расположенного рядом с селом Лукино Подольского района. До революции в Крестовоздвиженском монастыре подвизалось около ста монахинь. После революции монастырь был закрыт, но монахини добились разрешения на открытие в стенах обители сельскохозяйственной артели, состоящей из бывших монастырских сестер. Таким образом монашеская жизнь продлилась здесь до 1926 года, когда монастырь был окончательно упразднен, а в его корпусах разместился дом отдыха имени Карпова. Двенадцать сестер обители и тогда не ушли отсюда, частью устроившись работать в доме отдыха, частью поселившись в соседних деревнях и рукодельничая. Молиться все ходили в Ильинский храм в селе Лемешево. Хор при храме также состоял из инокинь и послушниц закрытых монастырей. Среди других в хоре пели послушницы Мария Брянцева и Татьяна Фомичева.
Допрошенный 13 мая 1931 года следователем ОГПУ директор дома отдыха показал, что «в бывшем монастыре, где находится сейчас дом отдыха, еще до сих пор висят колокола, кресты, стенные гравюры икон и разные церковные украшения, а за оградой монастыря находится церковь. Чем объясняется, что до сего времени не сняты колокола и монастырь не переделан в нормальный вид, трудно сказать. Однако пребывание до сего дня двенадцати монашек и их антисоветская деятельность дает основание полагать, что отсталое население окружающих деревень находилось под их влиянием и не подписывалось за снятие колоколов с монастыря. Двенадцать монашек составляют не что иное, как общину вокруг бывшего монастыря… эти двенадцать монашек имеют общение между собой, проживают при монастыре, связаны с кулацким элементом, агитируют среди крестьян против мероприятий советской власти, часто вращаясь среди крестьянства, имеют общение с отдыхающими, всячески стараясь воздействовать на них, показывая себя обманутыми советской властью».
Допрошенный следователем ОГПУ культработник дома отдыха показал: «Выскажу свое мнение о “святом” очаге вокруг церкви. Хотя я сталкивался всего два-три раза с этим очагом во время обследования местности, кладбища, церкви, и причем очень поверхностно, тем не менее я ярко ощутил именно гнездо и рассадник, враждебный нам, со своими зловещими старухами, проклинающими нашу установку. Характерно отметить, как сильно их влияние. Девушки-крестьянки в возрасте до двадцати пяти лет, с которыми я разговаривал около церкви, веруют в Бога и на мои попытки разубедить их сначала прислушались, но скоро отмахнулись и пошли в церковь, руководимые старухами монашками. Зимой были отмечены случаи, когда отдыхающие также ходили в церковь, поэтому мое мнение таково, что нужно вообще ликвидировать этот очаг вплоть до снесения церкви».
18 мая 1931 года послушницы Мария и Татьяна были арестованы и заключены в Бутырскую тюрьму в Москве. Всего тогда было арестовано семнадцать монахинь и послушниц из различных обителей, поселившихся вблизи от закрытого Крестовоздвиженского монастыря.
Хозяйка дома в селе Лемешево, где жила послушница Татьяна, показала, что послушница занимается рукоделием, которое продает крестьянам соседних деревень, и что она настроена против мероприятий советской власти. Одна из лжесвидетельниц показала, что послушница Татьяна является ярой церковницей и ведет активную антисоветскую деятельность. Другой свидетель показал, что послушница Мария говорила крестьянам: «Зачем вам нужны колхозы и зачем идти в них, когда там делают насилие над крестьянами. Сейчас вы, крестьяне, загнаны в такой хлев, в котором никакие законы не писаны». И крестьяне будто бы закричали в ответ на слова одной из послушниц: «Правильно говорят матушки, они все же больше нашего знают».
На допросе послушница Мария сказала: «К советской власти я отношусь с презрением. Советская власть нас задушила. На Церковь коммунисты устроили гонения, закрывая храмы и требуя уплаты больших налогов. Виновной в антисоветской агитации я себя не признаю».
29 мая 1931 года тройка ОГПУ приговорила послушниц Марию и Татьяну к пяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Освободившись в 1934 году, Мария поселилась в селе Высоково, а Татьяна – в деревне Шелудьково Волоколамского района, и стали помогать в Троицком храме протоиерею Владимиру. Они были арестованы в 1937 году вместе с ним.
Допрошенные 26 ноября 1937 года, послушницы категорически отказались подтвердить обвинения, возводимые на них следователями, и не согласились никого оговаривать. 28 ноября следствие было закончено, и на следующий день тройка НКВД приговорила протоиерея Владимира к расстрелу, а послушниц Татьяну и Марию – к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь.
В это время жене отца Владимира Варваре Дмитриевне сообщили, что заключенных готовят к отправке в Москву и поезд пройдет через ближайшую от их села станцию в три часа дня. Ей сказали, что заключенных повезут в первом вагоне, который будет с решетками. Варвара Дмитриевна с детьми подошла к поезду, взяв с собой вещи, – их она полагала передать мужу. Поезд остановился, но вагон с заключенными окружила охрана, никого не подпуская к нему близко. Они стали пристально всматриваться в зарешеченные окошки и вдруг увидели, как в одном из них появилась рука и священническим благословением благословила их. Поезд стоял на станции три минуты, которые показались им одним мгновением. После отхода поезда не было сил идти назад три километра и нести вещи, предназначенные для отца Владимира. В это время подошел подросток, живший в селе Язвище, и спросил, что случилось. Они объяснили, и он помог им донести вещи до дома.
Протоиерей Владимир Медведюк был расстрелян 3 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой. Послушница Мария Брянцева после окончания срока заключения вернулась домой, а послушница Татьяна Фомичева приняла смерть в заключении.