4 июля 2020
⏳ 2020.07.04 (сб)
? день постный
? подвижный годовой круг:
• 4я седмица (неделя) после Пятидесятницы (глас 2й)
• суббота
• Апостольский пост
☀️ неподвижный годовой круг:
• 4 июля (21 июня)
• сщмч. Те́ртия (Тере́нтия) Иконийского (I)
• мч. Иулиа́на Тарсийского (ок. 305)
• прпп. Иу́лия, Иулиа́на (V)
• мчч. Арчи́ла II, царя Иверского (VIII) и Луарса́ба II, царя Карталинского (1622)
• сщмч. Иоанна Будрина (1918)
• прп. Георгия (Лаврова) Даниловского (1932)
• сщмчч. Алексия (Скворцова), Павла (Успенского), Николая (Розанова), прмч. Ионы (Санкова) (1938)
• мч. Никиты (Сухарева) (1942)
• обре́тение мощей прп. Максима Грека (1996)
☦️
Св. апостол Терций, один от 70-ти, был одним из ближайших учеников и сотрудников св. апостола Павла. Трудясь и подвизаясь на ниве евангельской под непосредственным руководством великого апостола языков, он в то же время исполнял и частные его поручения. Известно, что Послание апостола Павла к Римлянам написано было апостолом Терцием, так как апостол Павел, по его собственному свидетельству, имел неразборчивый почерк и затруднялся сам переписывать свои послания. О том, что св. апостол Терций переписывал Послание к Римлянам, узнаем из этого последнего, где находим следующие слова: «Приветствую вас в Господе и я, Терций, писавший сие послание» (Рим.16:22).
Св. апостол Терций был епископом в Иконии после св. апостола Сосипатра, где и удостоился принять мученический венец.
☦️
Святой мученик Иулиан Тарсийский родился в малоазийской провинции Киликия. Он был сыном сенатора-язычника, мать его исповедовала христианство. После смерти мужа мать святого Иулиана переселилась в город Тарс, где крестила сына и воспитала в христианском благочестии. Когда святому исполнилось 18 лет, император Диоклитиан (284–305) начал гонение на христиан. В числе других был схвачен и святой Иулиан. Его привели к правителю Маркиану на суд, где долго уговаривали отречься от Христа. Ни истязания, ни угрозы, ни обещания даров и почестей не могли склонить благочестивого юношу к принесению языческих жертв и отречению от Христа. Святой исповедник оставался непоколебимым в твердой вере. Целый год мученика водили по городам Киликийской области, в каждом из них подвергая допросам и жестоким истязаниям, после чего бросили в темницу. Мать святого Иулиана следовала за сыном и молилась, чтобы Господь еще более укрепил его в вере и подвиге. В городе Эгее под предлогом убедить сына принести жертву идолам она просила правителя разрешить ей посещать темницу. Три дня она провела в темнице со святым Иулианом, умоляя его быть твердым до конца.
Святой Иулиан вновь предстал перед правителем. Думая, что мать убедила сына повиноваться императорскому указу, правитель стал хвалить ее благоразумие. Неожиданно святая смело исповедала себя христианкой. Святой мученик Иулиан все так же бесстрашно и мужественно обличал языческое многобожие. Тогда правитель приказал отрубить матери святого Иулиана ступни ног за то, что она сопровождала сына из Тарса. Святая мученица скончалась от нанесенных ран. Мученика Иулиана зашили в мешок, наполненный песком и ядовитыми гадами, и бросили в море. Тело страдальца было вынесено волнами на берег около Александрии и с честью погребено одной благочестивой александрийской христианкой. Мученическая кончина его последовала около 305 года. Впоследствии мощи святого мученика перенесли в город Антиохию. Святитель Иоанн Златоуст почтил память святого мученика Иулиана похвальным словом.
☦️
Преподобные Иулий пресвитер и Иулиан диакон, родные братья, были уроженцами Мирмидонии. За добродетельную жизнь святой Иулий был рукоположен во священника, а его брат – в сан диакона. Движимые ревностью к распространению христианской веры, святые братья получили разрешение на постройку церквей и отправились на проповедь в глухие места Востока и Запада Римской империи, где еще существовали идольские капища и совершались жертвоприношения кумирам. Пройдя несколько стран, они обратили в христианство многих язычников, убеждая их не только словом, но и многочисленными чудесами. В Константинополе они обратились к благочестивому императору Феодосию Младшему (408–450) с просьбой воздвигать храмы на месте языческих капищ.
Получив благословение патриарха и разрешение императора, святые братья построили много храмов. Население считало своей обязанностью помогать им в этом святом деле. Однажды какие-то люди проезжали мимо строившейся церкви. Опасаясь, что их начнут уговаривать принять участие в работе, они пошли на обман, чтобы быстрее миновать это место. Один из них притворился мертвым и, когда святой Иулий пригласил их принять участие в труде, они отговорились тем, что везут хоронить мертвеца. Святой спросил: «Не лжете ли вы, чада?» Проезжие стояли на своем. Тогда преподобный Иулиан сказал им: «Так пусть же будет вам по слову вашему». Отъехав на некоторое расстояние, они увидели, что мнимый мертвец действительно умер. Никто больше не смел лгать святым братьям. Провидя скорую кончину, святой Иулий отправился на, поиски места для постройки сотой по счету церкви, которую он считал последней. Дойдя до озера Мукорос, он увидел на середине его красивый остров. Из-за громадного количества плодившихся на нем змей никто не мог там поселиться. Преподобный Иулий решил построить на этом острове церковь. Помолившись, он, как на лодке, приплыл к острову на своей мантии и водрузил на нем крест. Именем Божиим святой подвижник приказал всем змеям собраться к нему и повелел уйти с острова, предоставив его для дома Божия и рабов Христовых. Все ядовитые гады уползли в озеро и, переплыв его, обосновались на горе Камункин.
Святой Иулий заложил на острове церковь в честь святых Двенадцати Апостолов. В это время его брат, святой Иулиан, закончил постройку церкви около города Гавдиана и решил устроить при церкви гробницу для своего брата Иулия. Преподобный Иулий навестил своего брата и при встрече советовал ему спешить с постройкой гробницы, пророчески предсказав, что ему же предстоит лежать в ней. Действительно, святой Иулиан диакон вскоре скончался и был погребен в построенной им гробнице. Преподобный Иулий пресвитер с честью совершил погребение брата и возвратился на остров, где вскоре преставился и был погребен в созданной им церкви Двенадцати Апостолов. От его гроба многие больные получали исцеления. Блаженная кончина святых братьев последовала в первой половине V века.
☦️
Святой мученик царь Арчил II принадлежал к династии Хосроидов и был прямым потомком святого благоверного царя Мириана († 342).
В царствование Арчила II Грузия подверглась опустошительному нашествию Мурвана-Кру (Глухого), прозванного так грузинским народом за его неумолимую жестокость. Положение грузин было безвыходным, и царь Арчил II вместе со своим братом Миром, правителем Западной Грузии, со слезами просили заступничества у Пресвятой Богородицы. И Она явила Свою милость.
В сражении при реках Абаша и Цхенисцхали грузины чудесным образом одержали победу над значительно превосходившими силами Мурвана-Кру.
После этой победы благоверный царь Арчил II занялся восстановлением грузинского царства. Он восстановил город Нухпатис, возобновил разрушенные храмы в Мцхете и способствовал принятию христианства многими горскими племенами. Однако вскоре Грузия подверглась новому арабскому нашествию – неожиданному вторжению Джиджум-Асима. Исправно выплачивая дань арабам, благоверный царь не ожидал этого нападения. Чтобы избавить страну от нового разгрома и от навязываемого ей ислама, он счел за благо самому явиться к Джиджум-Асиму, признать вассальную зависимость Грузии и испросить мира. Возлагая всю надежду на милосердие Божие и приготовившись положить душу свою за святую веру и за свой народ, святой Арчил явился в стан арабов. Джиджум-Асим принял его гостеприимно и обещал свое покровительство, но настаивал на принятии мусульманства. Как повествует «Летопись Грузии», святой царь Арчил спокойно отвечал: «Не будет того, чтобы я оставил Христа, Истинного Бога, Который для нашего спасения принял на Себя плоть человеческую. Знай, если я послушаюсь тебя, то умру вечной смертью и буду страдать вечно; если же за мою твердость ты предашь меня смерти, то я воскресну, как и Господь мой, и приду к Нему».
Услышав эти слова, Джиджум-Асим приказал связать исповедника и отвести в темницу. Но ни пытки, ни уговоры, ни обещания не могли сделать благоверного царя Арчила вероотступником.
20 марта 744 года святой царь Арчил был предан мученической смерти через усечение. Тело мученика тайно вывезли грузины-христиане в местечко Эрцо и погребли в Кахетии, в Ноткорской церкви, построенной самим благоверным царем.
☦️
Святой мученик благоверный царь Грузинский Луарсаб II родился в 1587 году. Он был сыном Георгия Х (1600–1603), отравленного персидским шахом Аббасом I (1584–1628). После смерти отца Луарсаб остался с двумя сестрами, Хорешан и Еленою. Он был еще отроком, но отличался разумом и благочестием и, несмотря на юный возраст, был венчан на царство Карталинское с именем Луарсаба II. В 1609 году Грузия подверглась нашествию турецкого войска под предводительством Дели-Мамад-хана. Молодой царь дал решительный бой туркам под селением Квенадкоци (между Гори и Сурами). Накануне сражения 14-тысячное грузинское ополчение провело всю ночь в неусыпных молитвах, а поутру, после Божественной литургии и принятия всеми Святых Таин, в героическом сражении грузинские воины обратили в бегство 60-тысячную армию противника.
Персидский шах Аббас I, встревоженный этой победой грузин и снедаемый завистью к Луарсабу II, всячески искал случая погубить его. Святой Луарсаб II вынужден был, спасая Картли (Центральная Грузия) от разорения, выдать замуж за магометанина шаха Аббаса I свою сестру Елену по его требованию. Но и это не остановило шаха. Через некоторое время он вторгся в Грузию с огромным войском. Из-за измены нескольких феодалов благоверный царь Луарсаб II и кахетинский царь Теймураз I вынуждены были в конце 1615 года удалиться в Имеретию (Западная Грузия) к царю Имеретинскому Георгию III (1605–1639).
Шах Аббас I разорил Кахетию и, угрожая разорением Картли, требовал Луарсаба II к себе, обещая в случае его прибытия заключить мир. Благоверный царь Луарсаб II, пытаясь сохранить храмы Картли от опустошения, отправился к шаху Аббасу со словами: «Возложу всю надежду свою на Христа, и какая бы участь ни ожидала меня там, жизнь или смерть, да будет благословен Господь Бог!»
Шах Аббас I принял святого Луарсаба II миролюбиво и, казалось, готов был выполнить свои обещания. После совместной охоты шах Аббас пригласил его в Мазандаран, но за обедом Луарсаб II отказался есть рыбу (поскольку шел Великий пост), несмотря на уговоры и требования шаха. Разгневанный шах стал настаивать на том, чтобы грузинский царь принял магометанство, за что обещал с великими сокровищами отпустить в Картли, в противном случае угрожая мучительной смертью. Благочестивый царь Луарсаб II, с детских лет соблюдавший строгие посты и постоянно творивший молитвы, без колебаний отверг домогательства шаха. Тогда его связали и заключили в неприступную крепость Гулаб-Кала близ Шираза. Епископ Мровельский Николай повествует, что благоверный царь Луарсаб семь лет находился в темнице в оковах, перенося ужасные притеснения и частые избиения, принуждаемый принять магометанство. Но святой исповедник остался верен Святой Церкви Христовой и принял мученическую смерть в 1622 году на 35-м году своей жизни. Вместе с ним были замучены два его верных служителя.
Тела святых мучеников бросили ночью в темнице без погребения, но на другой день христиане предали их земле в общей могиле.
☦️
Священномученик Иоанн – Иван Георгиевич Будрин – родился в 1866 году. В 1886 году он окончил Пермскую Духовную семинарию и в 1889 году был рукоположен во священника к Покровской церкви села Верхний Яр Шадринского уезда Пермской губернии. В 1902 году отец Иоанн был назначен катехизатором на 1903 год. В 1908 году он был награжден камилавкой.
После захвата власти в стране безбожниками наиболее жестокие гонения на Церковь обрушились на Екатеринбургскую и Пермскую епархии. Несмотря на жестокие нравы, пробудившиеся и окрепшие во время гражданской войны, мужественный пастырь безбоязненно стал обличать безбожников-большевиков за их беззакония и был ими жестоко замучен 21 июня 1918 года – прежде чем убить, палачи выдергивали у него волосы из бороды и головы.
☦️
Преподобномученик Георгий, архимандрит (в миру Лавров Герасим Дмитриевич) родился 28 февраля 1868 (1867?) года в Елецком узде Орловской губернии в благочестивой, состоятельной крестьянской семье. Герасим закончил всего три класса школы. Однажды, когда ему было 12 лет, он с родителями приехал на Богомолье в Оптину пустынь и подошёл под благословение к старцу Амвросию. Старец обнял его за голову, благословил и сказал, что ему следует оставаться здесь. Но только с 1898 года, после кончины отца, Герасим стал послушником Введенской Оптиной пустыни, где в 1899 году был пострижен с именем Георгий, и в 1902 году рукоположен в иеромонаха. Известно о его разногласиях в вопросах управления скитом со скитоначальником старцем Варсонофием (Плиханковым), что вызвало в Оптиной разделение в среде монахов — событие доселе там неслыханное.
С 1915-го по 1918-й годы отец Георгий был настоятелем Георгиевского монастыря в городе Мещовске Калужской губернии.
После закрытия монастыря в декабре 1918 года, батюшка был обвинён в «тайном заговоре» и «хранении оружия». Из Мещовской тюрьмы батюшку вместе с группой арестованных повезли в тюрьму Калуги, где их должны были расстрелять. Перед этим отцу Георгию было чудесное видение, после которого он утешил всех арестованных, сказав, что они останутся живы. И, действительно, их вагон почему-то прицепили к другому поезду, идущему в Москву. По прибытии в Москву арестованных поместили в Таганскую тюрьму Москвы. Пока производилось дознание, в 1919 году вышла амнистия и расстрел был заменён пятью годами заключения.
До 1921 года батюшка находился в одиночной камере. В тюрьме он перенёс операции. Тюремный доктор Жижиленко (будущий тайный епископ Максим) обучил его медицинским навыкам, и старец был поставлен на должность санитара, благодаря чему имел доступ к самым разным людям, в том числе и в камеры смертников. Батюшка исповедовал и причащал желающих, старался всех утешить и ободрить. Иногда он со слезами уговаривал умирающих исповедаться, если видел, что человек уходит из этой жизни озлобленным.
В Таганской тюрьме он получил благословение на старчество от митрополита Кирилла (Смирнова). Из тюрьмы отец Георгий был взят «на поруки» будущим священномучеником Владыкой Феодором (Поздеевским), который предоставил ему возможность проживания и служения в возглавляемом им Свято-Даниловом монастыре. Там батюшка принимал множество людей в келье при входе в Покровскую церковь. Хотя он был малообразованным, к нему шла интеллигенция, молодёжь. «Золотце, золотой мой, деточка» — так он обращался к людям. Старец имел дар различать душевные и духовные болезни. У него часто бывал Тверской архиепископ Фаддей (Успенский, память 18 декабря).
Во время разногласий, возникших из-за декларации митрополита Сергия, отец Георгий убеждал братию не вносить новых разделений в Церковь и остался на стороне Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.
В мае 1928 года батюшку арестовали во второй раз. Он был обвинён в том, что «играл роль старца в черносотенном монастыре, вёл антисоветскую пропаганду среди обслуживаемого контингента».
Батюшку приговорили к трём годам ссылки в посёлок Кара-Тюбе Уральской области (ныне Казахстан). Там он жил в тяжёлых условиях, но утешался совершением Литургии в своей хижинке. В ссылке батюшка заболел раком гортани.
После освобождения старец поселился в Нижнем Новгороде. С трудом удалось духовным чадам найти для него комнатку. 21 июня (4 июля н. ст.) 1932 года после причащения Святых Таин отец Георгий скончался и был погребён на местном Бугровском кладбище.
В октябре 2000 года были обретены святые мощи старца, которые перевезли в Свято-Данилов монастырь в Москве.
Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
…
Подробнее:
https://azbyka.ru/days/sv-georgij-lavrov
☦️
Священномученик Алексий родился 9 февраля 1875 года в селе Велино Бронницкого уезда Московской губернии в семье священника Петра Скворцова. В 1895 году Алексей окончил Московскую Духовную семинарию и в 1897 году был назначен псаломщиком к церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи в Ивановском женском монастыре в Москве. 5 марта 1898 года он был рукоположен во диакона, а в 1917 году – во священника к той же церкви. В 1920 году он был награжден камилавкой. После того как монастырь в 1918 году во время гонений на Русскую Православную Церковь был закрыт безбожниками, а монашеские кельи превращены в камеры для политических заключенных, монастырский храм в честь Иоанна Предтечи был обращен в приходской; отец Алексий служил в нем до его закрытия, а затем, с конца 1926 года стал служить в Успенской церкви в поселке Гжель Бронницкого уезда.
В 1929 году был арестован священник, служивший в храме Архангела Михаила в расположенном неподалеку от Гжели селе Загорново, и церковный совет пригласил отца Алексия служить к себе, с этого времени он поселился вместе с семьей в селе Загорново.
В начале 1930-х годов Раменское отделение ОГПУ стало искать предлог, чтобы арестовать священника. В 1928 году в селе Загорново был организован колхоз, председателем которого был назначен крестьянин, хорошо знавший односельчан и местные условия, и колхоз довольно успешно стал заниматься хозяйственной деятельностью, но в 1931 году райком партии прислал из города другого председателя, после чего началось разрушение и разграбление хозяйства: новый председатель смотрел на колхоз как на временно данную ему крепостную вотчину. Крестьяне посему стали проявлять недовольство и выходить из колхоза. Председатель, чтобы оправдать свой неуспех, распространил слух, что кулаки будто бы задумали убить его и других советских руководителей; привлеченные к расследованию сотрудники ОГПУ написали: «В селе Загорново… со стороны организовавшейся группы, в состав которой входила кулацко-зажиточная часть деревни под руководством местного попа Алексея Петровича Скворцова, велась явная антисоветская агитация, направленная к срыву политхозкампаний, проводимых советской властью на селе, такие как хлебозаготовки, коллективизация, заем и так далее… Со стороны означенной группировки подготовлялось совершение террористического акта путем убийства местного актива деревни».
Были допрошены свидетели; один из них показал, что как-то заметил, что его жена стала чересчур замкнута и сосредоточенна, и, доискиваясь до причины, он узнал, что она часто посещает местного священника Алексея Скворцова. Через некоторое время он услышал от нее жалобы на тяжелую жизнь и критику настоящего положения дел на селе. Считая, что его жена по своей недалекости не способна прийти к такого рода политическим выводам, он решил, что она стала так думать благодаря влиянию на нее священника, о чем и дал показания следователю ОГПУ.
12 декабря 1932 года отец Алексий был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. 23 декабря он был допрошен и, отвечая на вопросы следователя, сказал: «Разговаривать… я… остерегался… так как боялся, что меня обвинят в чем-нибудь антисоветском… Проповеди я говорил очень редко. Иногда скажу: “Православные, покайтесь, очистите свои грехи”. Помню, как-то нам прислали на церковь большой налог; денег в церковном ящике у нас не было ни копейки, в силу чего пришлось мне обращаться к верующим: “Православные, нам прислали большой налог, платить нечем, если дорог вам Божий храм, то помогите кто чем может”. В предъявленном мне обвинении в подготовке террористического акта против коммунистов на селе и ведении антисоветской агитации я виновным себя не признаю».
Несмотря на полное отсутствие доказательств вины, 10 января 1933 года священнику было предъявлено обвинение, что он «на протяжении ряда лет руководил контрреволюционной группировкой на селе, подготовлявшей террористические акты против местных коммунистов».
26 февраля 1933 года тройка ОГПУ приговорила отца Алексия к пяти годам ссылки в Казахстан. После окончания срока священник вернулся служить в храм Архангела Михаила в село Загорново, где оставалась жить его семья. Но на этот раз совсем недолгим оказалось его служение. 25 марта 1938 года он был арестован и заключен в камеру предварительного заключения при Раменском отделении НКВД. На следующий день следователь на допросе спросил его:
– Как часто вы собираетесь в церковной сторожке и с кем?
– Собирались изредка я, диакон и староста, она же и председатель церковного совета. Были и верующие.
– Какие разговоры велись во время сборища в церковной сторожке между вами?
– Разговоры у нас велись – служить или не служить в тот или иной праздник, и разные другие служебного характера.
– Какие разговоры контрреволюционного антисоветского характера велись вами при сборище в церковной сторожке и кем?
– Обсуждали вопрос о наложенном на церковь налоге и, конечно, изливали недовольство непосильным налогом.
– Признаете ли вы себя виновным в контрреволюционных антисоветских разговорах и клевете на руководство партии и правительства?
– Виновным себя не признаю, – ответил священник, и на этом допросы тогда были прерваны.
В это время начались аресты сотрудников НКВД, в том числе был арестован и следователь, ведший дело отца Алексия, и до мая 1938 года о нем как бы забыли. Допросы начались после того, как были назначены другие следователи, и тогда снова стали вызываться штатные свидетели.
14 мая следователь допросил отца Алексия.
– Скажите, признаете ли вы себя виновным в проведении контрреволюционной деятельности и распространении гнусной клеветы о партии и правительстве среди местного населения?
– В предъявленном мне обвинении… виновным себя не признаю и поясняю, что контрреволюционной деятельности я совершенно среди местного населения не проводил, ни с кем никогда даже и не разговаривал и не беседовал, все время находясь дома.
Были вызваны для очных ставок те же свидетели; но отец Алексий заявил, что некоторых свидетелей он вообще видит впервые, а с другими никогда не беседовал.
7 июня 1938 года тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Священник Алексий Скворцов был расстрелян 4 июля 1938 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.
☦️
Павел Дмитриевич Успенский (1888-1938) родился 23 мая 1888 года в селе Чернево Московского уезда Московской губернии (ныне в черте города Красногорска) в семье священника Дмитрия Ивановича Успенского.
В 1904 году окончил Перервинское духовное училище, в 1911-м — Московскую духовную семинарию и в течение двух лет служил учителем в церковно-приходской школе в селе Каменка Богородского уезда (ныне город Электроугли Ногинского района Московской области).
15 декабря 1913 года был рукоположен во диакона к Троицкой церкви в селе Сапроново Мещеринской волости Коломенского уезда (ныне Ступинский район Московской области), а 20 декабря того же года — во священника к той же церкви.
В 1930 году был переведен служить в Воскресенский храм в селе Васильевское Коломенского района (ныне с. Васильево).
В 1932 году он служил в храмах в селах Чашниково, Болшево и Царицыно.
В 1933 году был назначен служить в Михаило-Архангельский храм в селе Нехорошево Серпуховского района.
В 1936 году переведен в храм Рождества Пресвятой Богородицы в селе Рудня-Никитское Орехово-Зуевского района. Вскоре отец Павел переехал в село Сапроново, где когда-то начиналось его служение, и хотя храм был закрыт, но здесь его хорошо знали крестьяне, которые стали приглашать его в свои дома для совершения треб.
19 марта 1938 года был арестован и заключен в тюрьму в городе Кашире. Были вызваны дежурные свидетели, которые подписали протоколы допросов с обвинениями священника в контрреволюционной деятельности. После этого был допрошен сам священник, но о чем бы ни спрашивал следователь, на все отец Павел отвечал одинаково: «Виновным себя не признаю». Через неделю священник был снова допрошен, но и на этот раз он ответил, что виновным себя в предъявленных ему обвинениях не признает. 8 апреля следователь снова вызвал отца Павла на допрос, интересуясь на этот раз тем, долго ли он служит в церкви, насколько он верен своим убеждениям и, следовательно, насколько враждебен власти безбожников. В 1957 г. при расследовании данного дела была доказана его грубая фальсификация: по опросам свидетелей начальник Михневского райотдела НКВД говорил: «Давай скорей подписывай. Надо ликвидировать духовенство, так давай наговаривай больше».
Затем наступил продолжительный перерыв в допросах: из-за арестов следователей НКВД некому стало подписывать обвинительные заключения. Однако, несмотря на аресты следователей, не вызывая священника на допрос, 7 июня 1938 года тройка НКВД приговорила его к расстрелу. После вынесения приговора отец Павел был переведен в Таганскую тюрьму в Москве.
Расстрелян 4 июля 1938 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой. 2 ноября 1957 года был реабилитирован.
☦️
Священномученик Николай родился в 1867 году в селе Муромцево Дмитровского уезда Московской губернии в семье священника Петра Алексеевича Розанова. Николай поступил в Вифанскую Духовную семинарию, но окончил только два класса; в 1890 году он был рукоположен во диакона к Покровскому храму в селе Куликово Дмитровского уезда, а в 1905-м – во священника к Никольскому храму в селе Черленково Волоколамского уезда. С 1914 года он стал служить в Москве в храме Михаила Архангела при Солодовнической богадельне, с 1920 года – в Митрофаниевской церкви в Петровском парке, с 1921 года – в Вознесенской церкви в городе Звенигороде. Во все время своего служения с 1901 года он преподавал церковно-славянский язык в Куликовской церковно-приходской школе, а затем Закон Божий в земских школах. В 1928 году отец Николай был возведен в сан протоиерея и затем награжден митрой.
18 марта 1938 года некий инспектор финансового отдела направил в НКВД заявление, в котором писал: «Прошу принять соответствующие меры и не допустить явлений со стороны служителя культа (фамилия мне неизвестна, но из города Звенигорода), который имел разговор о конституции. Ехали вместе из Москвы в одном вагоне…»
На следующий день инспектор был вызван следователем на допрос. Он показал: «Я ехал из города Москвы, в одном вагоне со мной ехали два старика. Один из них оказался священником Розановым, который распространял контрреволюционную клевету в отношении советской власти, говорил: “Священников арестовывают неправильно, так как конституция говорит за полную свободу и неприкосновенность личности. Конституция фальшивая, она издана для обмана рабочих и крестьян. Сталин надумал конституцию для втирания очков, написана в конституции свобода, а на деле насилие”».
Протоиерей Николай, которому исполнилось тогда семьдесят два года, был арестован 21 марта 1938 года, помещен в звенигородскую тюрьму и в тот же день допрошен.
– Ваше социальное положение после революции 1917 года? – спросил его следователь.
– Служил священником по день моего ареста, то есть до 21 марта, в продолжение сорока восьми лет без перерыва.
Вскоре следователь, ведший дело, был арестован, и 8 мая уже другой следователь вновь допросил священника. Однако, несмотря на арест следователя за совершенные им беззакония, пришедший на его место, делал то же самое: он привлек к следствию штатного свидетеля, который подписал необходимые протоколы допросов, и затем заявил отцу Николаю:
– Вы обвиняетесь в высказывании клеветы в отношении советской власти…
– Виновным себя в этом не признаю. Но, действительно, я высказывал недовольство относительно советской власти за непосильные налоги, которые были наложены на меня, как на священника, районным финансовым отделом, – ответил священник.
7 июня 1938 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу, и 10 июня в Таганской тюрьме в Москве с него была снята фотография для палача. Протоиерей Николай Розанов был расстрелян 4 июля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
☦️
Преподобномученик Иона родился 20 июля 1873 года в селе Солчино Зарайского уезда Рязанской губернии в благочестивой купеческой семье и в крещении был наречен Иоанном. Отец его, Андрей Никитович Санков, занимался хлебной торговлей в Москве. В 1884 году, когда Ивану исполнилось одиннадцать лет, тяжело заболела мать; по совету врачей она уехала на родину в село Солчино, где у семьи был дом и небольшой участок земли, и взяла Ивана с собой. Живя в Солчино, он успел окончить два класса школы; когда мать скончалась, он возвратился в Москву. В Москве он закончил свое образование и стал заниматься вместе с отцом торговлей, но сердце благочестивого юноши не было расположено ни к земным стяжаниям, ни к жизни семейной. Стародавней традицией в семье было, чтобы кто-либо из детей посвящал свою жизнь служению Богу, становясь сугубым молитвенником за всех сродников, и Иван пожелал уйти на Афон и там принять монашество. Отец с радостью дал на это свое родительское благословение.
В 1893 году, когда юноше исполнилось двадцать лет, он поступил послушником в Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне. Здесь, в славной и древней обители, и завершилось, по его словам, его духовное образование, здесь через некоторое время он был пострижен в мантию с именем Иона и рукоположен во иеромонаха.
1 марта 1914 года иеромонах Иона был командирован на подворье Пантелеимонова монастыря в Константинополе в Турции, где он прослужил до начала войны Турции с Россией в июле 1914 года, когда все русские подданные были из Константинополя высланы. Отец Иона выехал вместе со служащими русского консульства. По прибытии в Россию он был определен на подворье Пантелеимонова монастыря в Одессе, а после закрытия подворья безбожниками в 1923 году перешел служить в Благовещенскую церковь. В 1927 году, когда власти и эту церковь закрыли, он стал служить в храме Всех святых на кладбище, но и этот храм вскоре был закрыт.
В 1930 году отец Иона получил из родных мест письмо, в котором его знакомые писали, что у них в селе Алпатьево, находящемся в нескольких километрах от села Солчино, скончался священник, и было бы неплохо, если бы он переехал к ним. Отец Иона тут же собрался и отправился на родину и был назначен священноначалием в Казанский храм в селе Алпатьево, где он и прослужил до ареста.
В конце 1937 года сотрудники НКВД допросили председателей сельсовета и колхоза в Алпатьево, как свидетелей по должности, а также и штатных свидетелей. Те показали, что в 1937 году был поставлен вопрос о закрытии храма и передаче здания под школу. По этому поводу было созвано собрание, и священник сообщил о нем верующим, которые, явившись на собрание, воспрепятствовали закрытию храма, едва не доведя и само собрание до срыва. Свидетели показали, что священник ежедневно беседует с женщинами, особенно со вдовами, которые приходят к нему в сторожку при церкви, где он живет. Они показали также, будто священник говорил про урожай: что в прошлом году был плохой урожай, и это было для колхозников плохо, а в этом году – хороший урожай, и это тоже для колхозников плохо, так как все равно весь урожай будет погублен и для колхозников ничего не останется. Кто-то спросил его, почему он сидит вечерами впотьмах, не зажигает света; отец Иона ответил, что это из-за того, что керосина дают только одну бутылку на год. И это также было сочтено клеветой – не могло так быть, чтобы у советской власти недоставало керосина.
Одна из женщин показала, что хотя она сама разговоров между священником и верующими не слышала, так как при ее приближении верующие тут же прекращали беседу, но, благодаря агитации священника, хозяйка дома, где она снимает комнату, заставляет своих детей Богу молиться.
Другая свидетельница показала, будто однажды священник обратился к прихожанам с проповедью, в которой ругал местные власти, намеревавшиеся закрыть храм, а также призывал верующих записываться в двадцатку и таким образом отстоять храм от закрытия; приходил и к ней в дом и пытался уговорить ее мужа вступить в члены церковного совета. В это время он ругал советскую власть, говоря, что надо платить тысячу рублей налога, а народ в церковь не ходит, и скоро ее, наверное, закроют – вот тогда народ затужит, но только будет поздно: советская власть храма уже не откроет. Свидетельница далее показала, что хотя отец Иона и записал ее в члены двадцатки, но она в ней не состоит и своей подписи не признает, а это священник делает против власти, чтобы не закрыли церковь.
24 февраля 1938 года отец Иона был арестован и заключен в тюрьму в городе Коломне. Священнику предъявили постановление на арест и предложили его подписать, но отец Иона отказался подписывать. В тот же день следователь его допросил.
– Среди вашей переписки найдена записка следующего содержания: «Говорил о предстоящем пришествии антихриста, сперва коллективного, а затем воплощенного в отдельном лице». Скажите, кто это говорил и как понимать содержание вашей записки? – спросил следователь.
– Эта записка написана мной, выписана из Библии, но что эти слова значат, разъяснить и я не могу – сам заинтересовался этими словами и выписал их, – ответил иеромонах.
– Вас обвиняют в контрреволюционной агитации среди населения и распространении контрреволюционной клеветы о руководителях партии и правительства, а также в высказывании недовольства против существующего строя.
– Контрреволюционной агитацией и распространением контрреволюционной клеветы против существующего строя я не занимался и виновным себя не признаю, – ответил священник.
После допросов священника следователь снова допросил свидетелей. Один из них показал, что слышал, как священник разговаривал с церковной старостой в присутствии других верующих, фамилий которых он не знает. Староста сказала, что вот скоро выборы, и хорошо бы было, чтобы от верующих была кандидатура, но отец Иона ее перебил и сказал, что организация наша не зарегистрирована и от нас кандидатуры не примут. На это староста заметила, что если наши люди не будут выбраны, то церковь могут закрыть. Свидетель показал, что священник будто бы говорил: «Конституция – это только бумага, в ней никакого равенства нет. С кого налог берут тридцать рублей, а со священника две тысячи, а в конституции указано, что все равны, – а тут и понимай, кто тут равный. Налог наложили, чтобы закрыть церковь. Это вы должны понимать, а раз это так, то должны не допустить закрытия церкви и собрать деньги».
После допросов свидетелей следователь снова приступил к допросу священника, который к этому времени уже третий месяц находился в тюрьме.
– Признаете ли вы себя виновным в том, что среди колхозников села Алпатьева вели контрреволюционную агитацию против существующего строя, распространяли гнусную контрреволюционную клевету на руководителей партии и правительства? В июле 1937 года вы организовали женщин выступить против закрытия церкви. Подтверждаете ли вы это? – спросил его следователь.
– В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. Не было с моей стороны и никакой агитации среди женщин в июле 1937 года.
7 июня 1938 года тройка НКВД приговорила иеромонаха Иону к расстрелу; после этого он был переведен в Таганскую тюрьму в Москве, и 13 июня тюремный фотограф снял с него фотографию для палача. Иеромонах Иона (Санков) был расстрелян 4 июля 1938 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.
☦️
Мученики Димитрий Волков и Никита Сухарев. В 1939 году в городе Орехово-Зуево Московской области был закрыт последний из служивших еще тогда в районе храмов – Рождества Богородицы, строительство и благоукрашение которого продолжалось около тридцати лет – с 1872-го по 1901 год. Но недолго пришлось порадоваться прихожанам службам в своем храме – наступило время гонений на Церковь от захвативших власть в России безбожников, и в 1939 году храм был закрыт. Однако верующие в городе не согласились с этим. По советским законам хлопотать об открытии храма могла только зарегистрированная властями двадцатка. Часть людей к этому времени уже выбыла из состава двадцатки, другая – проявила равнодушие к судьбе храма, а иные оказались и малодушны.
Учитывая это, в мае 1940 года прихожане переизбрали членов двадцатки, избрав старостой Дмитрия Ивановича Волкова.
…
Мученик Димитрий родился в 1871 году в деревне Островищи Покровского уезда Владимирской губернии в крестьянской семье. Грамоте, как и вере христианской, он был научен родителями, пастырями и богослужением в храме; переехав в город Орехово-Зуево, Дмитрий работал столяром. В 1940 году Дмитрию Ивановичу исполнилось шестьдесят девять лет, он уже вышел на пенсию и все время посвящал церковным делам. Для обсуждения мер по открытию храма двадцатка стала собираться каждую субботу около двух часов дня в храме, куда в это время могли прийти помолиться и прихожане.
На одном из собраний двадцатка приняла решение обратиться к председателю Орехово-Зуевского горсовета с просьбой разрешить зарегистрировать священника. Староста и представители двадцатки отправились в Москву к Местоблюстителю Патриаршего престола митрополиту Сергию с прошением, чтобы он направил в их храм священника; митрополит, за неимением других, назначил к ним жившего в Загорске протоиерея Федора Казанского. Приехав на новое место служения, протоиерей Федор потребовал от прихода выплатить ему 500 рублей и, получив деньги, отбыл обратно в Загорск и не вернулся.
Пока верующие занимались поисками другого священника, власти под разными предлогами стали отказывать им в разрешении на открытие храма, указывая, что сначала должен быть сделан ремонт, а затем только зарегистрирован священник. Прихожане собрали три тысячи рублей, на них уплатили за бездействующий храм все налоги и сделали ремонт; после этого староста храма Дмитрий Волков и член двадцатки Никита Сухарев пришли на прием к председателю горсовета с просьбой об открытии храма, но тот ответил, что ничем помочь им не может, так как на митингах рабочие местных фабрик требуют закрытия храма.
Узнав это, верующие провели свою кампанию среди жителей города. На очередном заседании члены двадцатки единогласно постановили добиваться открытия храма в вышестоящей инстанции – в Мособлисполкоме. Был нанят в Москве адвокат, который составил соответствующее прошение. Дмитрий Иванович и Никита Андреевич в течение двух дней ходили за ответом на это прошение к чиновникам Мособлисполкома и в конце концов его получили: поскольку рабочие Орехово-Зуева на собраниях протестуют против открытия церкви, то и они не могут дать разрешение на возобновление богослужения; этот вопрос может разрешить только вышестоящая инстанция – Верховный Совет РСФСР.
Вернувшись в Орехово-Зуево, Дмитрий Иванович и Никита Андреевич рассказали о результатах своей поездки, и члены двадцатки приняли решение продолжать хлопоты и обратиться с жалобой в Верховный Совет.
15 мая 1941 года Дмитрий Иванович и Никита Андреевич отправились в приемную Верховного Совета с жалобой на действия местных властей и с просьбой открыть храм. В ней писалось: «В целях обеспечения за гражданами свободы совести, Церковь в СССР отделена от государства и школа от Церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами.
Мы, община, несколько раз обращались в Орехово-Зуевский горсовет о регистрации священника к нашему храму. Каждая община, если она зарегистрирована, то имеет право этого требовать, если она выполняет все взятые на себя по договору обязательства…
Все обязательства, взятые нами, – выполнены, а также и налоги, согласно выписанных документов райисполкома, нами выплачены. В чем же дело?»
Ответа на свою жалобу верующие не дождались. Добиваясь прекращения активной деятельности двадцатки, местный отдел НКВД завербовал в секретные осведомители одного из членов двадцатки, предполагая с помощью провокаций и лжесвидетельств воспрепятствовать открытию храма.
Осведомитель донес, что руководящую роль в хлопотах по открытию храма играет Никита Андреевич Сухарев, который, исходя из своих глубоких религиозных убеждений, и ходатайствует за его открытие. «Никита Андреевич обижается на советскую власть, потому что советская власть закрывает церкви, – сообщил осведомитель. – 31 мая 1941 года Никита Андреевич сказал: “Дали нам конституцию, по ней мы имеем право хлопотать, а на самом деле хлопотать очень трудно, – значит, конституция одно, а на деле другое…” В апреле 1941 года в церкви… Никита Андреевич говорил: “Все, что делается у нас в стране сейчас… взято с римского времени: как раньше было гонение на христиан… так и у нас сейчас делается. Вот взять учение Маркса-Энгельса, – этим учением одурачили наш народ, и народ отошел от Церкви… Какие выпустили законы! – за каждый малейший проступок судят, сажают в тюрьму”».
О старосте Дмитрии Ивановиче были собраны сведения, что он «ведет активную борьбу за сколачивание церковного актива и открытие бездействующей церкви в городе Орехово-Зуево. Является ходоком и пишет заявления руководителям партии и правительства… призывает верующих к активным массовым действиям за открытие церкви, намеревается войти в сношения с иностранными посольствами и просить их оказывать помощь в деле открытия церкви».
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война – одна из самых значительных по своим масштабам, понесенным потерям, возможным без нее и происшедшим с нею последствиям в истории мира и России, потребовавшая от русского народа напряжения всех его сил, – война тем более страшная, что велась Россией, потерявшей к этому времени и свое историческое имя, под руководством враждебного народу правительства. Враг, ненавидевший Россию, сидел и в Кремле – в виде сталинского правительства и наступал извне – в виде новых «двунадесяти языков», предводительствуемых Германией. В это самое время письмо верующих с просьбой об открытии храма лежало в Верховном Совете, надо было давать ответ, и ответ был дан в соответствии с установками коммунистической власти: в самый день начала войны, 22 июня 1941 года, руководство Московского НКВД постановило арестовать ходоков; на следующий день староста храма Дмитрий Иванович Волков и член церковной двадцатки Никита Андреевич Сухарев были арестованы.
Около полуночи 24 июня следователь вызвал Дмитрия Ивановича на допрос, начав его с того, что спросил арестованного, что он думает о причине своего ареста.
– Возможно, я арестован за участие в церковном совете, за ходатайство об открытии церкви, – ответил староста.
– Вы арестованы за контрреволюционную деятельность. Намерены вы об этом дать правдивые показания? – грозно спросил его следователь.
– Я контрреволюционных действий не совершал.
– Вы говорите неправду…
– Повторяю, что с моей стороны контрреволюционных действий не было.
– А распространение среди окружающих вас лиц клеветнических измышлений, направленных на опорочивание советской действительности, разве это не контрреволюционные преступления?
– Этого с моей стороны не было.
– Объясните тогда, почему люди из вашего окружения, будучи допрошены в качестве свидетелей, показали, что вы личность антисоветская и занимаетесь антисоветскими разговорами?
– Я не знаю, почему на меня так показывают, но я контрреволюционных действий не совершал.
У сотрудников НКВД не было никаких доказательств контрреволюционной деятельности старосты, лишь только то, что он хлопотал об открытии храма; однако 7 июля ему было предъявлено обвинение, и в тот же день был составлен очередной протокол допроса.
– Намерены вы теперь приступить к даче правдивых показаний о своей контрреволюционной деятельности? – спросил его следователь.
– Контрреволюционной деятельностью я не занимался, – ответил Дмитрий Иванович.
– А распространение антисоветской клеветы и участие в антисоветской церковной группировке, разве это не контрреволюционные действия?
– Этими действиями я не занимался.
– Вам предъявляется постановление об обвинении… Признаете себя виновным по существу предъявленного постановления?
– Нет, не признаю, так как контрреволюционных действий я не совершал.
Вместе со старостой был арестован член церковного совета Никита Андреевич Сухарев.
…
Мученик Никита родился в 1876 году в деревне Починки Егорьевского уезда Рязанской губернии в семье крестьян Андрея Кузьмича и Анисии Алексеевны Сухаревых. Никита окончил сельскую школу и работал ткачом на одной из орехово-зуевских фабрик. Ко времени ареста Никита Андреевич по преклонности лет был на пенсии; он был допрошен в ту же ночь, что и староста.
– Что желаете заявить следствию по поводу вашего ареста? – спросил его следователь.
– Хочу заявить, – сказал Никита Андреевич, – что, возможно, я арестован за хранение церковной литературы, за то, что состоял в церковной общине и принимал активное участие в открытии церкви в городе Орехово-Зуево.
– Вы арестованы за активную контрреволюционную деятельность. Признаете себя в этом виновным?
– Я контрреволюционных действий не совершал.
– А распространение среди окружающих вас лиц клеветнических антисоветских измышлений, направленных на опорочивание советской действительности? Разве это не контрреволюционные преступления?
– Я этого никогда не говорил.
– Объясните тогда, почему люди из вашего окружения, будучи допрошены в качестве свидетелей, показали, что вы личность, антисоветски настроенная и ведущая антисоветскую агитацию?
– Я не знаю, почему так про меня показывают, так как я антисоветскими разговорами не занимался.
2 июля 1941 года следователь снова допросил Никиту Андреевича.
– Вы в Москву ездили хлопотать об открытии церкви?
– Да, ездил два раза.
– Вы лично церковный налог с населения собирали?
– Нет, церковный налог я не собирал, а сами верующие приходили и приносили деньги.
– Но вы высказывали при этом контрреволюционные мысли и агитировали за открытие церкви?
– Контрреволюционных действий не было. Только говорил, что в Писании сказано, что настанет время, когда пойдет сын на отца и дочь на мать.
7 июля 1941 года Никите Андреевичу было предъявлено обвинение в контрреволюционной деятельности.
– Признаете себя виновным по существу предъявленного обвинения? – спросил его следователь.
– Нет, не признаю. Я только выражал свое недовольство невозможностью открыть церковь.
– Следствие еще раз предлагает продумать свое поведение и на последующих допросах приступить к даче правдивых показаний, – заявил в завершение допроса следователь.
В июле 1941 года немецкие войска стали стремительно продвигаться к Москве, и город был объявлен на военном положении. Следователи, ведшие дела арестованных, отбыли в глубокий тыл, в город Омск, туда же этапом вслед за ними были отправлены и подследственные. Сотрудники НКВД за хлопотами эвакуации не успели допросить в качестве свидетелей секретных осведомителей, и дело оказалось лишенным показаний свидетелей. Дмитрий Иванович и Никита Андреевич были заключены в омскую тюрьму, и с 3 сентября 1941 года круглосуточные изнурительные допросы возобновились.
– Следствию известно, что вы в присутствии Савинова, Бритенкова и других высказывали недовольство советской властью, заявляя, что по конституции разрешается свободное отправление религиозных обрядов, а в действительности этого якобы делать не дают. Признаете себя в этом виновным? – спросил следователь Никиту Андреевича.
– Такой разговор с моей стороны имел место при следующих обстоятельствах. На одно из заседаний двадцатки в мае 1940 года Бритенков принес конституцию СССР и зачитал статью о свободном вероисповедании… Когда Бритенков кончил читать, то я сказал: «По конституции-то мы имеем право на свободное вероисповедание, а на самом деле, сколько мы ни хлопочем, у нас ничего не выходит, и церковь нам открыть не дают. Значит, конституция это одно, а на деле советская власть проводит совсем другое». На мои слова никто ничего не ответил, и вскоре мы все разошлись.
– Признаете ли вы себя виновным в том, что являлись активным участником антисоветской группы церковников, существовавшей в Орехово-Зуевском районе?
– Я являлся участником группы церковников, но антисоветской деятельности наша группа не проводила.
– В чем заключалась практическая деятельность вашей группы?
– Наша деятельность заключалась в том, что мы вели активную агитацию среди жителей города Орехово-Зуево за открытие бездействовавшей там церкви.
– Следствию известно, что в апреле 1941 года вы в присутствии Савинова и других в помещении орехово-зуевской церкви высказывали клевету на советскую власть, заявляя, что при советской власти существует якобы такое же гонение, как во времена Римской империи. В этом вы признаете себя виновным?
– Такой разговор был у меня с Анной Кулешовой. Она сказала, что нам не дадут открыть церковь, и стала обижаться на это. Я ей ответил, что еще во времена Римской империи были гонения на христиан и что такое же гонение переживают христиане сейчас, при советской власти. Но, как кончилась Римская империя и восторжествовало христианство, так кончится и теперешнее гонение на христиан. При этом разговоре, как я помню, присутствовал Савинов и еще кто‑то из двадцатки.
– Следствию известно, что председатель вашей двадцатки, Дмитрий Иванович Волков, неоднократно допускал в вашем присутствии антисоветские высказывания. Дайте показания по этому вопросу.
– По этому вопросу я показать ничего не могу, так как антисоветских высказываний я от него не слышал.
На этом допросы Никиты Андреевича были окончены. В тех же числах в омской тюрьме следователи допросили церковного старосту.
– Следствию известно, что церковная двадцатка, председателем которой вы были, проводила активную борьбу по организации выступлений за открытие бездействующей церкви в Орехово-Зуеве. Это вы подтверждаете? – спросил его следователь.
– Я признаю, что наша двадцатка проводила активную борьбу за возобновление службы в бездействовавшей церкви в Орехово-Зуеве.
– С какой целью вы открывали церковь, ведь службы в ней не было?
– Церковь мы открывали для того, чтобы там могла собраться двадцатка. В это же время церковь посещали прихожане.
– Признаете ли вы себя виновным в том, что являетесь участником антисоветской группы церковников в городе Орехово-Зуево?
– Я был участником группы церковников в городе Орехово-Зуево, но никакой антисоветской деятельности наша группа не проводила.
– Следствию известно, что, кроме активной религиозной пропаганды, вы систематически проводили антисоветскую агитацию. В этом вы признаете себя виновным?
– Нет. В антисоветской агитации я себя виновным не признаю.
4 сентября 1941 года следствие было закончено, и следователь в обвинительном заключении написал: «Учитывая, что в контрреволюционной деятельности Сухарев и Волков изобличаются оперативными материалами, которые не могут быть использованы в судебном заседании, следственное дело целесообразно направить на рассмотрение Особого Совещания при НКВД СССР».
27 декабря 1941 года Особое Совещание при НКВД приговорило Дмитрия Ивановича Волкова и Никиту Андреевича Сухарева к пяти годам ссылки в Омскую область. Несмотря на приговор к ссылке, они, однако, не были освобождены из тюрьмы. Преклонный возраст, едва переносимые условия этапа, изнурительные круглосуточные допросы, содержание в тюрьме на голодном пайке, да еще во время войны, когда и солдаты не получали в достатке продуктов, быстро приблизили их смерть. Церковный староста Дмитрий Иванович Волков скончался 4 марта 1942 года в омской тюрьме № 1 и был погребен в безвестной могиле. Член церковной двадцатки Никита Андреевич Сухарев скончался через четыре месяца в той же тюрьме, 4 июля 1942 года, и также был погребен в безвестной могиле.
